"В нашей новелле – внутреннее движение..."
03.11.2009
В России давно ждали премьеру альманаха Нью-Йорк, я люблю тебя. Во-первых, потому, что многим запомнился дебютный Париж…, а во-вторых, потому, что одна из новелл нового альманаха снята российским режиссером. Накануне официальной премьеры в кинотеатре торгового центра "Времена года" телеканал "World Fashion – первый модный" и кинокомпания Top Film Distribution представили вниманию публики российскую премьеру фильма. После показа нам удалось встретиться с Андреем Звягинцевым и побеседовать о городах и кино.
Известно, что в свое время вы отказались снимать новеллу в альманахе Париж, я люблю тебя, а сейчас согласились на Нью-Йорк… Почему?
Когда Эмманюэль (Эмманюэль Бенбии, продюсер фильма. – Ред.) предложил мне участие в Париже… и рассказал об условиях, я решил, что пять минут – это непростой формат. В пять минут можно втиснуть только анекдот, "шуточку": завязка, слишком динамичное развитие конфликта, кульминация и мораль "на закуску". Одно дело, когда ты можешь, не считаясь с метражом, делать развернутую вещь. А тут все иначе: прокрустово ложе, в которое нужно втиснуть некую идею. Все равно что для музыканта исполнять не произведение, а лишь упражнение, гамму… Это показалось мне малоинтересным, поэтому я и отказался. И это при том, что очень люблю Париж, часто там бываю; это, как говорится, "мое место". Люблю в этом городе все – от кухни и языка до климата и архитектуры.
Потом я посмотрел фильм Париж, я люблю тебя и понял, что ошибся. Меня, например, впечатлила новелла Александра Пэйна про женщину-почтальона, туристку из Америки. Пэйн сумел в крохотном фильме создать не простую линейную историю, а коснуться метафизики, уйти на глубину… Оказывается, возможно сказать что-то важное за пять минут. Мое согласие на проект Нью-Йорк, я люблю тебя стало своего рода вызовом самому себе. Я долго решался на этот шаг: в мае 2007 года, в Каннах, мы впервые заговорили о проекте с Эмманюэлем и только в январе 2008-го я дал окончательное согласие на участие. А уже в феврале прилетел в Америку на поиски натуры и работу над сценарием.
В Нью-Йорке все новеллы пересекаются, по крайней мере рано или поздно в канве альманаха все эти истории проглядываются. Ваша же стоит особняком…
Я вам объясню механизм создания фильма. Одним из условий было то, что никто не будет знать, что снимают его коллеги по альманаху. Но при этом были режиссер и сценарист, которые знали содержание всех историй и исходя из этого сочиняли и снимали сквозной сюжет, который был разбит на так называемые "транзиции", т. е. короткие элементы, связывающие новеллы в единое целое. Насколько удалось достичь целостности, судить, вероятно, зрителю… Мне же самому представляется все это бессвязным и хаотичным.
Что касается моей новеллы, мне кажется, она получилась такой отдельной не только по той причине, что снималась самой последней и потому у режиссера "транзиций" не было никакой возможности знать, кого из моих персонажей задействовать в своей истории. Ведь я и сам за 4 дня до съемок еще не знал, кого из актеров привлеку. Но главное в том, что моя новелла просто другой породы, она органическим образом выпала из общего контекста. Одной из существенных причин ее обособленности я бы назвал визуальное решение: у нас все достаточно статично в то время как у других много динамики и в поведении камеры, и в монтаже. Я бы выразил это так: в целом альманахе преобладает внешнее движение, в нашей новелле – внутреннее.
Каковы особенности съемки таких картин?
В таких экспериментах автономность авторов чревата разноголосицей. Хотя я был крайне удивлен, что изобразительно картина эта выполнена, если так можно выразиться, в едином ключе. Ее словно бы делала одна рука, и это действительно весьма странный результат... У этого фильма есть еще одна особенность. У авторов был выбор: можно было снимать на видео или на кинопленку, черно-белую или цветную – была дана абсолютная свобода.
Мы решили снимать на видео, и слава богу. У нас есть план, в самом финале картины, когда мальчик сидит в автобусе и смотрит в окно. Мы снимали его без остановки около 30 минут! Никто бы не позволил мне снимать на кинопленку так долго этот обыкновенный, как кажется, крупный план. Мы включили камеру, и она работала все 30 минут, а автобус продолжал ехать по запланированному кольцу маршрута… Я ждал, когда актер освободится, когда он успокоится и забудет, что снимается в кино.
Сейчас снимают Москва, я люблю тебя и еще несколько фильмов из этой серии – "Шанхай", "Иерусалим" и "Рио-де-Жанейро". Интересно посмотреть их?
Даже не знаю... Может быть, и посмотрю. Когда-нибудь. Дело ведь не в названиях. В кино я иду на имена. Если братья Дарденны сделают новый фильм – я на него пойду даже без рекламы. Я знаю, что, если приду на их фильм, обязательно встречусь с прекрасным.
Не считаете ли вы, что тема "Я люблю тебя" станет исчерпанной, заезженной?
Эта, как вы ее называете, тема, с позволения сказать, никогда не станет заезженной или исчерпанной. А вот коммерческая спекуляция ею становится похожей на вирус, который распространяется со страшной силой. Это надо лечить. И по-моему, это очевидно для многих... А по поводу названия у меня есть своя точка зрения. Уже посмотрев Париж, я люблю тебя, я понял, что было бы уместнее назвать проект по-другому. Например, Я люблю тебя. Париж, поскольку на самом-то деле, любая из этих новелл могла происходить где угодно. В первую очередь это история встреч, расставаний, надежд и невысказанных чувств, а город здесь – лишь фон.
Расскажите о творческих планах. Вернетесь к крупным формам?
Буквально в начале октября мы с продюсером Александром Роднянским запустили новый проект. Да, речь идет о полнометражном кино. Съемки запланированы на будущую весну. Это будет драма, и мне она представляется очень актуальной. Выход планируем уже в конце августа. Рабочее название фильма Елена. Пока оно мне нравится. В нем есть нечто прямое. Кто-то из писателей сказал, что нет лучшего названия для произведения, чем имя главного героя.
Анастасия Мишина
Журнал "FreeТайм"