Фильм Нелюбовь должен вернуть нас к своим близким
27.05.17г.
В этом году режиссер Андрей Звягинцев представляет на юбилейном Каннском фестивале свою картину "Нелюбовь". Фильм о разводе молодой супружеской пары из России получил большое количество положительных отзывов иностранной прессы. Более того, его называют одним из главных претендентов на золотую Пальмовую ветвь. За день до оглашения результатов Звягинцев рассказал корреспонденту РИА Новости Тамаре Ходовой о своем фильме, непростых отношениях с министерством культуры и желании быть внимательнее к своим близким.
Как вам юбилейный фестиваль в этом году? Как вы оцениваете программу?
Я не могу ее никак оценить, потому что эти фильмы никто еще не видел, кроме создателей.
Но в основном конкурсе участвуют довольно известные режиссеры? Кого-нибудь особенно опасаетесь?
Великий Ингмар Бергман снял Змеиное яйцо, фильм, который сам он считает своим провалом. Так что имя – это не гарантия. Каждый однажды может снять свой не лучший фильм. Своего рода знаком качества может являться сертифицированное мнение отборщиков Канна. Около трех тысяч фильмов снимается ежегодно в мире, из этого числа отборщики во главе с артдиректором фестиваля Тьерри Фремо выбирают только 19 картин. Конечно, это уже само по себе победа и знак качества. А дальнейшее – ожидание, как разрешат этот ребус члены жюри. Поэтому, никаких страхов или опасений. Ждем их решения и только. Вы же понимаете, что это своего рода случай. Состав жюри может быть один или другой, и в этой связи может победить какой угодно фильм из конкурсной программы. Ведь это лотерея со знаком субъективных предпочтений членов жюри.
По поводу проката в России и отношения к вашим фильмам – вас не обижает, что министерство культуры и лично министр, продвигая одни российские проекты, ваши фильмы наоборот не долюбливают?
Как можно на этих людей обижаться? У этих людей свои вкусы и предпочтения. А поскольку нет у нас министра культуры, есть лишь министр пропаганды – как еще его назвать? – то и предпочтения его очевидны. Пропагандисту нужна идеология, правда ему не нужна, она ему выедает глаза. По-моему, это очевидно всем, кто еще может отличить сокола от цапли. Человек культуры возделывает благодатную почву для роста поэтов, а поэт это тот, кто зрячим оком наблюдает и отражает саму суть реальности, рассказывает человеку правду о нем самом. Пропагандисту же нужно другое: он изыскивает и подкармливает ремесленных талантов, которые за поденные корма “создают благоприятный имидж страны в глазах иностранцев и соотечественников”. Вместо того, чтобы благоприятным делать климат в стране, творить настоящую среду обитания, создавать условия для нормальной жизни граждан, эти государственные мужи рисуют дворцы на заборах, куют видимость, те самые потемкинские деревни; как, знаете, в армии многим приходилось красить зеленой краской пожухлую траву. Так что, какие могут быть обиды, если ты заранее знаешь, снимая Левиафан, что таким мужам не понравится это.
После Левиафана в министерстве даже изменили политику поддержки фильмов. По-вашему, это справедливо?
Переводя с языка пропагандиста на язык человеческий это означает, что господин Мединский отказывает мне, такому же гражданину страны, как он, равному с ним во всех правах, в финансовой поддержке моего будущего проекта. В поддержке, которую он просто обязан осуществлять, поскольку поставлен на такую должность – поддерживать культуру. И делать это не из субъективных предпочтений, а передоверив эту функцию людям, которые в вопросах культуры больше смыслят, чем он. Что тут еще скажешь? Я уже выступал на похожую тему. Могу только повторить: бюджет страны – это не его собственный кошелёк, это деньги граждан страны, в том числе и мои тоже. А самое удивительное состоит в том, что за 15 лет работы в кино, снявши 5 фильмов, я не использовал ни копейки бюджетных средств, всегда это были частные деньги. И только единственный раз, – по иронии судьбы это и был “Левиафан”, – мы воспользовались незначительной суммой государственных средств, составивших только треть бюджета картины. Я не боюсь потерять расположение министра пропаганды, потому что пропагандой никогда не занимался и не намерен.
А у меня вопрос по поводу иностранных критиков. Они упорно в своих рецензиях утверждают, что ситуация отсутствия эмпатии, тотальной нелюбви – это исключительно вина современной России. Вы не раз говорили, что эта история универсальная, и все-таки, по-вашему, берет ли Россия часть вины на себя или все-таки нет?
Иностранные журналисты ищут легких путей, чтобы найти ответ на сложнейший вопрос. И это неверный путь: взять и целую страну припечатать одной рецензией. А почему же тогда, скажите мне, ваши иностранные зрители аплодируют, плачут сочувственно и говорят каждый на своих языках: “всё это про нас”? Таким рецензентам я верю с большей охотой. Не нужно никого огульно винить. Все дело только в нас самих. В каждом из нас сидит этот червь эгоизма и равнодушия, где б мы ни жили, в тоталитарной, демократической или авторитарной стране. Человеческая природа везде проявляет свои или лучшие, или худшие качества. Хотя, общий духовный климат в обществе так же чрезвычайно важен. Часто общественная среда, апатия, тревоги или страхи, разлитые в обществе, влияют на некоторые наши решения и поступки. Это очевидно. И тут я себе никак не противоречу, потому что все таки утверждаю, что наши герои, как и мы сами, давно уже взрослые люди и должны отвечать за себя самостоятельно. Нет ни смысла, ни толку валить на общество, на то, что среда заела, или на родительское воспитание. Хотя у нас есть сцена, отсылающая к происхождению некоторых свойств души героини. Мы отправляем ее туда, к матери, чтобы увидеть этот “сценарий”, как говорят психологи, который родители пишут своим детям. Это что-то вроде проекции на генном уровне, но это не объяснение причин того, почему наша Женя такая, потому что сама Женя должна отвечать перед собой за то, что случилось. Конечно, это лишь частная история, в которой, уверен, как в капле воды, отражается целый океан. Мне кажется, наш фильм коснется каждого, потому что эту территорию нелюбви в душе, я думаю, каждый сможет отыскать в себе.
Я вам расскажу такую историю. Актриса, которая проходила пробы на роль Жени, прочла сценарий, и на утро пришла к нам на пробы без грима. Это еще одно из условий, которое я передаю через кастинг директора – не надо никакого грима, приходите такими, какими вас мать родила. Ну, в одежде, разумеется. И вот она рассказала следующее. Говорит, что в два часа ночи дочитала сценарий, вскочила, бросилась в спальню, схватила своего ребенка спящего, обняла его и, задыхаясь от слез, сказала: "Прости меня, прости!". Я спрашиваю, а сколько лет вашей девочке? Она отвечает, два с половиной. Я понимаю, что столь виноватой перед младенцем, которому два с половиной года, быть нельзя, и, согласитесь, понятно почему. Но это какое-то прозрение, что ли, понимание наперед, что ты потом непременно будешь виноват, совершишь немало ошибок, потому что так устроен человек, и потому что сил иногда не хватает на своих близких. Я и за собой иногда это с горечью замечаю. И я хочу вот что сказать. Этот ее рассказ для меня эталонная мера желаемого, моей мечты о том, что именно так сработает фильм для зрителей. Что он вернет нас к себе самим, к нашим близким, а если повезет, то и к дальним.
У вас же там есть и Дом-2, и селфи, и все вот эти девочки в ресторанах, и сама героиня, которая постоянно тыкается в телефон. Это можно назвать портретом поколения?
Ну, в общем, согласитесь, довольно точная передача некоторых наших состояний.
Вы относитесь к этому отрицательно?
Сейчас многие говорят об этой нашей всеобщей сосредоточенности на гаджетах, как о какой-то болезни, буквально вирусе. Когда люди не общаются, а висят в своих смартфонах, сидя за столом впятером-вшестером, каждый в отдельности в своем виртуальном мире. Я видел не раз, и вы, я думаю, сами видели, как люди "общаются", уткнувшись в свои смартфоны. Можно было бы сказать, что это простая констатация факта, но, конечно, у меня есть к этому отношение. И самое важное, что я ловлю это за собой. Мне мой сын говорит: "Хватит в айфоне сидеть, смотри, что покажу". Я говорю: "Петя, мне очень нужно сейчас ответить, прости". Он вздыхает, уходит, и я понимаю: что же я делаю?! Сейчас, снявши эту картину, буду внимательнее относиться к этому вопросу (смеется). Надеюсь.
Тамара Ходова
РИА Новости