Каждый сам должен разбираться, что ему делать с новым знанием
26.01.18г.
9 февраля в британский кинопрокат выйдет новый фильм режиссера Андрея Звягинцева – Нелюбовь. Кинокартина уже успела завоевать многочисленные призы – приз жюри Каннского кинофестиваля, Гран-при на Международном фестивале в Мюнхене, Гран-при всероссийского кинофестиваля "Золотой Феникс", Гран-при международного конкурса художественных фильмов "Золотой кокон", Гран-при Лондонского международного кинофестиваля, фильм выдвинут на премию "Оскар".
Ольга Кентон встретилась с Андреем Звягинцевым в Лондоне во время кинофестиваля, чтобы поговорить с режиссером о том, как родился замысел этой картины и о работе с поисковым отрядом "Лиза Алерт".
В ваш прошлый визит в Лондон, говоря о дальнейших планах, вы сказали, что работаете над новым фильмом. "Это будет очень грустная история…" – добавили вы. История получилась не просто грустная, а очень тяжелая. Из чего она родилась? Почему вам захотелось обратиться именно к этой теме?
Весной 2011 года мы закончили Елену, и встал вопрос, что делать дальше. Я позволил себе подумать о том, чтобы сделать ремейк Сцен из супружеской жизни Ингмара Бергмана. Это непростой шаг – решиться снимать то, что уже было сделано до тебя и притом в самом лучшем виде. Но я озвучил эту идею Александру Роднянскому (продюсер, с которым Андрей Звягинцев работал вместе над фильмами Елена и Левиафан. – Прим. авт.), и он ее поддержал. Мы стали искать возможность приобрести права, но с этим-то и возникли сложности, поскольку права на сценарий принадлежат четырем правообладателям – семье Бергмана, Шведскому киноинституту, Шведскому телевидению и Фонду им. Бергмана. Три стороны согласились довольно скоро, а четвертая долго оттягивала решение. Мы уже запустились с Левиафаном, уже сняли его и уже даже представили премьеру в Каннах, а вопрос так и не решался. И вот только спустя четыре года после начала переговоров и бесконечного ожидания мы наконец-то получили согласие всех сторон.
Несмотря на то, что Сцены из супружеской жизни были вашей отправной точкой, Нелюбовь получилась абсолютно самодостаточной картиной, с вашим собственным почерком. Вас не беспокоило, что ваш фильм начнут сравнивать с бергмановским?
Нет, совершенно не беспокоило. Ведь это абсолютно разные фильмы. Те зрители, кто читал сценарий Бергмана или смотрел его фильм, увидев Нелюбовь, никогда не отыщет здесь параллелей, если только не прочтет нашего с вами интервью. Все, что есть общего у этих двух картин, так это история о разводе. И там, и тут – супруги, прожившие много лет вместе, расстаются. Точка. Тут сходство и заканчивается.
После получения согласия из Швеции запустился процесс. Вы писали сценарий вместе с Олегом Негиным? Как картина начала оживать?
Как раз не так. Мы получили устное согласие на права на сценарий Бергмана тогда, когда уже более двух месяцев были в запуске со сценарием Нелюбви. Дело было так: отчаявшись получить права, мы стали размышлять, что нам делать дальше, стали искать новые идеи. И вот в июне 2015 года Олег наткнулся на информацию о поисковом отряде "Лиза Алерт". Вот тут и началось в его сознании брожение. Отсюда и появился новый персонаж – сын главных героев; его поиски на фоне разрушающихся семейных отношений только обострили коллизию. Изначальная идея о катастрофе в семье, о разрушении супружеских связей, о разводе вдруг обрела свою цельность, ясность и силу.
Мы с Олегом обсудили в самых общих чертах, что будет происходить в сюжете этой истории, и Олег сел за написание сценария и диалогов. Я же, в свою очередь, вместе с оператором и художником занялся подбором локаций. И вот когда мы уже выбрали около трети объектов, поступила информация, что последняя из сторон - обладателей прав на сценарий Бергмана согласилась передать нам права. Но было поздно: мы уже работали над своей собственной историей.
Мы подумывали о том, чтобы искать натуру в Петербурге, но очень скоро все нужное нашлось в Москве и ближайшем Подмосковье – Сходненский ковш, антенна космического радиотелескопа, высотки спального района Южное Тушино, река Сходня с ее живописными берегами и т. д.
Фамилию семьи – Слепцовы – вы вместе придумали?
Предложил это Олег. У него за плечами Литературный институт, и, возможно, именно потому говорящие фамилии в текстах, ведь это литературная традиция. Вспомните, говорящих имен и фамилий в литературе предостаточно. Как раз это меня не смущало. Меня больше смутило название сценария.
Почему?
Это слово крайне редко употребляется. Оно диковинное. Мне показалось, что такое название сразу бьет в лоб. Когда я только получил сценарий, сразу решил, что пока оставлю это в стороне, по опыту зная, что в процессе работы над фильмом родится его настоящее название. Обязательно родится – так было с Изгнанием, с Еленой и даже с Возвращением. Одна из моих идей была назвать фильм Поле битвы. Но вскоре стало понятно, что это название тоже не подходит. И вот по ходу дела мало-помалу я не просто свыкся с Нелюбовью, а понял: это лучшее, что можно было придумать.
Кто-то из зрителей даже пошутил недавно: "Вы учите публику новым понятиям. В 2015 году в обиходе появилось слово "Левиафан", а в 2017-м – "нелюбовь".
Андрей, вы не врач, однако вы скрупулезно, словно тончайшим лезвием, вскрываете проблему, но рана остается незарубцованной – решение проблемы не предлагается. Или фильм – это и есть лекарство?
Я не считаю возможным брать на себя смелость выводить кого-то из тупика. И даже не могу представить себе, кто может взять на себя такое право. Когда мне говорят, что своим фильмом мы ставим диагноз обществу, мне нравится, как это звучит. Но дальше каждый сам за себя.
Потому что мы обращаемся к взрослому зрителю, к тому, кто давно прочел детскую книжку про крошку сына, что пришел к отцу и спросил: "Что такое хорошо и что такое плохо?" Мы разговариваем не с инфантилом, который только и ждет рецепта или образцов для подражания, а с тем, кто уже знает, какое решение проблемы необходимо как условие нормальной жизни. Все мы с вами это знаем, просто отчего-то забываемся и теряем эту нить Ариадны.
Все по-разному реагируют на этот фильм. Кто-то протестует, говорит, что таких людей в жизни не существует. Другие предлагают подобных людей лишать родительских прав, третьи – стерилизовать. Но есть и такие, кто готов увидеть в этом зеркале себя самих или своих соседей. Так как же им всем скопом дать один на всех совет? Этак легко превратиться в морализатора или, чего хуже, пропагандиста.
Когда Лев Толстой написал Крейцерову сонату, Чехов ей безмерно восхищался, а после публикации Толстым Послесловия к Крейцеровой сонате был глубоко обескуражен: зачем автор разъясняет, как следует правильно интерпретировать его произведение, в чем мораль, и даже позволяет себе нравоучительные речи? То же и с фильмом: если после просмотра зритель в состоянии признать собственные проблемы, зачем мне браться за следующую главу?
Вы же говорите не только о внутрисемейных проблемах, а о внешних, глобальных.
Набоков сказал: "У великого писателя главный герой не барышня и не ее кавалер, а сам читатель". Главный герой этого взаимодействия – читатель, зритель. Пока нет зрителя, читателя – ничего не происходит. Ему ты не впихнешь в голову идею, он первый скажет: "Не надо меня учить жить". Аудитория часто думает, что автор – это демиург, который если уж создает этот мир, то, стало быть, знает какой-то секрет, знает, что с этим секретом делать. На самом деле автор такой же человек, как и читатель. У него в руках те же инструменты, что и у читателя. Каждый сам должен разбираться, что ему делать с новым знанием, как с новым опытом.
Работа поисковой группы очень детально показана в фильме. Насколько сложно было это сделать?
Мы долгое время консультировались с "Лизой Алерт", изучали их способы взаимодействия. Они подробно рассказывали нам методы поисков. Например, как они работают в "заброшках", в лесах или на пустырях, как работают "на отклик", идут цепью, расклеивают ориентировки, как прочесывают подъезды группами по 4 человека. Все, что вы видите в фильме, – это их методика поиска.
Вы даете себе передышку, когда заканчиваете один фильм, или сразу же принимаетесь за новый?
Я готов приняться за новый сразу после небольшой передышки на сон и отдых у моря. Тем более, что сценарии есть. Но, к сожалению, приходится сопровождать фильм некоторое время после мировой премьеры, поскольку картина выходит во многих странах мира и дистрибьюторы нуждаются в поддержке картины в прессе. К тому же множество фестивалей требуют внимания к себе. Я жду, когда все это закончится, чтобы сесть за рабочий стол и подумать, о чем же будет наш следующий фильм.
Ольга Кентон
Pulse UK