Пантеистическая трагедия
22.08.2003
У нашего фильма на Венецианском фестивале хорошие шансы.
Если фильм невозможно пересказать словами — значит, он настоящее кино. "Возвращение" Андрея Звягинцева — из таких раритетов.
Молодой режиссер снял для телекомпании "RenTV" дебютный полнометражный фильм, и вдруг картину стали рвать на части крупнейшие кинофестивали — Торонто, Монреаль, Локарно, Венеция. Это, пожалуй, единственный в истории случай, когда нашим продюсерам пришлось отказывать фестивалям, которым обычно не отказывает никто, — надо было выбирать. Предпочли старейший конкурсный фестиваль в Венеции и самый главный внеконкурсный — в Торонто.
В этой картине все настоящее — ливень, пот, страдание, характеры, время, которое здесь течет не как в кино, а как в жизни. И все первозданное — горизонт, море, лес, поле, отношения между людьми. Примет цивилизации мало — герои наедине с природой и друг с другом. Героев в основном трое. Отец, который вернулся спустя десять лет к своим уже забывшим его сыновьям. И два сына — один лет шестнадцати, с широко распахнутыми изумленными глазами, другой лет тринадцати, въедливый, колючий, подозрительный, похож на вечно надутого бурундука.
Почему вернулся отец — неизвестно. Почему, едва приехав, поволок сыновей в поход на острова — неясно. Что ему нужно на этих островах, что он там откопал в заброшенной хижине и какую тайну унес с собой — остается непонятным.
И неважно. Это не детектив, чтобы лезть в подноготную событий. Это драма характеров, до предела раскаленный поединок — кто кого.
Отец резкий, немногословный, он еще не узнал своих ребят как следует, но, похоже, и узнать не хочет — просто требует от них подчинения и строгой мужской дисциплины. Ребята не понимают, зачем они сдались практически незнакомому дядьке, но обещанным походом заинтригованы — кто ж откажется поудить рыбу!
Такой расклад ситуации. Что пойдет дальше — пересказать, как я уже говорил, невозможно. Потому что, кажется, и не происходит ничего, а напряжение растет такое, что нервные в зале хрустят пальцами, отворачиваются от экрана. Трагизм взаимоотношений доходит до максимального накала, в кульминациях он требует от актеров полной шекспировской выкладки, игры на разрыв души, а любая актерская фальшь все собьет на взлете.
Фальши нет. В работе актеров та психологическая филигранность и абсолютная выразительность, какая бывает у мастеров. Но двоим из трех актеров по 13-16 лет. Школьники Иван Добронравов и Владимир Гарин прочувствовали свои экранные судьбы так полно и по-настоящему, что от них не оторвешь взгляда. Они и составляют сюжет картины и держат на себе весь очень немудреный по видимости, но очень сложный по художественной задаче фильм.
Фильм прост, потому что там нет ничего, кроме простых бытовых коллизий, дороги и природных стихий. Но он сложен, потому что при отсутствии внешнего сюжета актерам нужно создать сюжет внутренний. Такой, чтоб захватил без погонь и выстрелов. Сказать, что это актерам удается — не сказать ничего: я вообще не припомню такого уровня работы с актерами-детьми в нашем кино. Была прелестная милота, были даже серьезные и трогательные драмы (хотя бы у вундеркинда Миша Филипчука в "Воре"). Но такой зрелой трагической силы не было. И такого понимания вполне взрослых проблем при почти полном отсутствии взрослых актеров — тоже. Я бы всерьез номинировал Добронравова и Гарина на премию за лучшую мужскую роль где-нибудь на "Нике" или "Золотом Орле".
Роль отца лаконично и сурово играет "сатириконовец" Константин Лавроненко. Играет человека с неясным, но ощутимо богатым прошлым, виртуозно балансируя на грани между бытом и мифом: это персонаж столь же современный, сколь и вневременной — возник неизвестно откуда неизвестно зачем, перевернул всю жизнь некогда близких ему людей и так же неожиданно прекратил свое существование. Он, похоже, в последний миг осознал нечто для себя новое, но мы этого уже не узнаем.
И есть четвертый персонаж — природа, поразительно снятая оператором Михаилом Кричманом: там, где все краски уже использованы задолго до него, он находит новые ракурсы и неожиданные объемы. И я давно не видел у нас столь пантеистичного фильма, где герои были бы так растворены в стихиях. Природа здесь прекрасна и непредсказуема, она тяжело ворочается на экране и в фонограмме, изобилующей древними фольклорными звучаниями и выписанной композитором Андреем Дергачевым с языческим размахом. Все вместе образует полный диапазон чувств — от смешных детских страхов до взрослой гибельной ненависти, причем в развитии конфликта сценаристы Владимир Моисеенко и Александр Новотоцкий не щадят ни героев, ни зрителей, — идут до самого конца, до предела, до гибели одних героев и мгновенного взросления других. В фильме есть библейская простота и сила.
До фестиваля в Венеции остается всего ничего, и состязание там, судя по заявленным в конкурсе именам, предстоит трудное. Но, по-моему, у нашей картины есть хорошие шансы на победу, и на мировом экране ей явно уготована счастливая судьба.
Валерий Кичин
"Российская газета"
film.ru