Головокружения нет
08.09.2003
Молодой российский режиссер, уроженец Новосибирска Андрей Звягинцев не имеет профессионального кинообразования и до сих пор работал на телевидении – однако именно он принес России сразу два высших трофея Венецианского кинофестиваля. Два "Золотых льва": один – за лучший дебют, второй – за лучший конкурсный фильм. Русские вернулись в кинематограф.
Что вы ощутили, когда братья Тавиани произнесли со сцены фестивального дворца ваше имя как лауреата "Золотого льва"?
Сердце ухнуло. Как трудно это передать, слова найти! Сразу я увидел лица членов съемочной группы, сидящих рядом со мной, их счастливые глаза. После того как получили приз за лучший дебют, еще раз услышать со сцены "Il Ritorno" – это такое… Правда, мне предрекали награду, очень много об этом говорили, слухи даже ходили. У меня было интервью за пару дней до церемонии закрытия, совершенно чудовищное и уморительное, так там меня буквально спрашивали, что я буду делать с "Золотым львом", когда его получу. Я как такое услышал, просто потерялся.
Большее впечатление на вас произвел показ, на котором Возвращение встречали овацией, или все-таки церемония награждения?
Конечно, показ третьего числа очень впечатлил. Это было что-то абсолютно незабываемое, такое в жизни только раз случается – настоящее чудо! Мы сидим наверху в амфитеатре, под нами – тысячный зал, нам сверху видно всех. И вдруг они все на первом финальном титре встают, разворачиваются, смотрят на тебя – и начинается овация.
Волна мощной энергии – это длится бесконечно, и не знаешь, что делать. Есть там какой-то регламент, когда специальные люди, служащие фестиваля, говорят: "Спускайтесь вниз". Мы делаем несколько шагов к публике, овация усиливается. Мы так дважды или трижды спускались. Кто-то из нашей группы засекал время по часам, минут пятнадцать это длилось.
А на церемонии закрытия вроде как празднично было – и шоу хорошее устроили, и ведущий был блистательный, но мероприятие все-таки протокольное. Радость как бы индивидуализирована, зал реагирует уже не так. Правда, в основном реакция комплиментарная. Это вообще отличает западных людей: дать аванс, заметить, приветить и похвалить. У нас так не принято. Хотя, может быть, мне так кажется, потому что я не имел такого зрительского опыта в России.
Вот еще впечатление: выхожу на сцену и вижу – в шестом ряду сидит Шон Пенн, рядом с ним Робин Райт Пенн, Бенисио Дель Торо и девушка из Малхолланд Драйв Наоми Уоттс. Странная мизансцена. У меня был один такой опыт в жизни. Я закончил ГИТИС в девяностом году, и у нас были показы во МХАТе. Мы играли Моцарта и Сальери, я был Сальери. Сидели Любшин, Ефремов, а еще из зала смотрел Иннокентий Смоктуновский. Я не видел Иннокентия Смоктуновского на сцене, а он меня видел! Тут я тоже словил этот кайф – я стою на сцене, а Шон Пенн и Бенисио Дель Торо сидят в зале.
Голова кружится от успеха?
Нет, нормально. Головокружения нет. Спокойно уже сидим, вспоминаем ощущения.
Думаете, успех Возвращения повлияет на российский кинематограф?
Конечно, хочется уже голову поднять немножко. У нас же куча талантливых людей, но они в тисках, под бременем коммерческих нужд. Их заставляют делать то, что не имеет никакого отношения к самовыражению. Может, я много на себя беру, но у меня была максимальная свобода самовыражения. Если это приносит такой успех, кто-то к этому должен прислушаться. Ведь это не только престиж, но и коммерция: фильм продан уже в пять или семь стран, в том числе в Италию и Францию. Из США Columbia сделала запрос, японцы хотят. Может быть, теперь продюсеры дадут другим людям возможность делать искусство и прекратят погоню за деньгами?
Вас сравнивают с Тарковским, дебют которого – Иваново детство – был награжден таким же "Золотым львом". Как вам такое сравнение?
Лестно, конечно, но и ответственность немалая. Вообще, это сравнение в цифрах и фактах – та же Венеция, только сорок лет спустя. Эти рифмы всем приходят на ум, даже итальянцам.
Каково вообще держать в руках сразу двух "Золотых львов"?
Я держу в руках этих "Львов" и чувствую их вес. Они тяжелые, и это бремя ответственности. Если бы их не было, стало бы проще жить. А сейчас передо мной все возможности, их даже слишком много. Мне Дино де Лауренитис предложил вложить деньги в мой следующий фильм. Говорит: "А то у меня деньги есть. Нет качества". Представьте, такое слушать!
Знаете уже, каким будет следующий фильм?
У меня есть идеи давно, только нет твердой уверенности ни в одном из вариантов. Есть собственная идея, авторская; не знаю, буду ли ее развивать. Есть мысль о Кортасаре. Давняя мечта – одна вещь Томаса Манна. Только текст там громоздкий, очень литературный, и как его превратить в визуальный ряд, я пока не знаю.
Антон Долин
GZT.ru